Самое лучшее вложение в детей, по мнению четы Льюисов, были крепкие семейные традиции, хорошее образования и путешествия, которые могли разнообразить внутренний мир. И если первых двух позиций в жизни Квентина было достаточно, в путешествиях парень испытывал немалую нужду. Летние каникулы, увы, совсем не были достаточной порцией для утоления жажды любопытного юноши, только еще познающего мир и считающим, что его резервы такого познания неограниченны. С каждым днем хотелось всё больше и больше впечатлений, и если ставшую уже родной Англию, Квентин знал настолько, что мог проводить экскурсии по ней, то в Италии их семья была впервые.
Флоренция. Странно, но именно к ней Квентин пытал какую-то тайную необъяснимую страсть, мучительное ожидание поездки уже давно томило парня, и сейчас, когда он здесь, одной обзорной экскурсии на всё про всё слишком мало. Рим может подождать, и Милан тоже, пусть его приемные родители разделяют другие взгляды, так может даже и лучше, Льюису-младшему всегда было легче в одиночестве познавать что-либо. Не притворяясь. Именно поэтому, распрощавшись с семьей, уехавшей в Рим, Квентин решил всю неделю посвятить Флоренции.
О, Флоренция, какой же она оказалась коварной. Атмосфера старины, царившая в городе, будто бы зная все слабые места парня, манила его на свои узкие улочки, заставляя останавливаться в каждом укромном уголке, доставать блокнот и жадно делать зарисовки. И с каждым рисунком внутри рождалось некое умиротворение, будто бы чувство понимания. А впрочем, в какой-то степени всё так и было, и понимания это рождалось лишь благодаря одной женщине, итальянке, с которой Квен вел долгую переписку, и которая может быть даже невольно заразила его этой неописуемой любовью к Италии.
Старинные узкие улочки города, стоящие впритык, невысокие дома под красными крышами, прекрасные скульптуры и памятники, теперь Квентин понимал всё о чем писала ему Орэбелла, но вот жалость, такой магией слова как она, он совсем не обладал и как бы его не переполняли сейчас чувства, увы и ах, он мог лишь рисовать, оставаясь скупым на слова. Может именно поэтому письма от итальянки в последнее время были редким подарком, может именно потому, что все его детские и юношеские впечатления были превращены в слова, в те, которые он не смог наполнить собой, в отличие от искусства. Ему ее не хватало. Не хватало ее писем, нежной улыбки внезапных визитов. Последним она его вообще не баловала уже пару лет, в последний раз они виделись, когда ему было пятнадцать, и сейчас бродя по улицам Флоренции, юноша может и безнадежно, но мечтал увидеть в толпе рыжие волосы и тонкий стан, говорящий о том, что его спасительница рядом. Но мечты оставались мечтами, и сейчас Льюис уже не был мальчиком, верящим в чудеса, пусть даже и готовым отдать за эту встречу всё, что у него было в жизни.
Ноги сами привели юношу на площадь, прямо к колокольне Джотто. Здесь ему вчера уже удалось побывать с семьей, но те, не разделявшие его любовь к долгому наблюдению, не захотели задержаться. Квентин конечно отпустил в их сторону несколько колючих комментариев, но сейчас был даже рад, что так получилось. Наедине всё казалось другим. Теперь он мог рисовать, сколько хочет и старшие сестры не давали бы ему замечаний по поводу того, что он вечно от них отстает. Взобравшись на самый вверх колокольни, Квен облокотился на перила, наблюдая за прекрасным видом, раскинувшимся перед ним и желая впитать в себя каждую из его деталей. Нет, это было слишком трудно для «потом», поэтому именно «сейчас» он достал из сумки перекинутой через плечо, свой изрисованный блокнот и погрузился в себя, черкая карандашом и совсем не замечая того, что испортил пару снимков какой-то паре из Китая. Наградив тех дежурными грубостями, Квентин вернулся к работе, сердясь на людей, которые посмели вмешаться в этот священный процесс. Впрочем, мешали не только люди. Внезапно поднявшийся ветер тоже заставлял щуриться и растрепывал волосы до того состояния, что Льюису-младшему приходилось постоянно поправлять налетающие на глаза кудри. Последней каплей стал еще одни порыв ветра, который воспользовавшись минутной задумчивостью Квентина, смог одним резким рывком выдрать из блокнота листок. Тот самый важный листок, которому он посвятил последний свой час.
-Ох, нет, только не это. – Выдавил из себя парень, поражаясь происходящему, но терять рисунок, в который он вложил так много тоже не хотелось, поэтому кинувшись за листом, метавшимся в разные стороны на ветру, Квентин умудрился наступить на ноги двум туристам, сбить одного местного жителя и как ознаменование своей победы, схватить в прыжке листок, свалившись к ногам какой-то незнакомки. Да, измятый и слегка порванный листок был у него в руках, но это уже не было таким важным, потому что в изумлении подняв глаза, он вдруг понял, что валяется в ногах обладательницы рыжих волос, тонкого стана и нежной улыбки. Ох, как много раз он представлял себе эту встречу и как сильно она отличалась от того, в какой глупой ситуации он оказался сейчас.
